Чужой: Завет

Сразу напишу - это не моя рецензия,посмотрев кино не мог понять все свои ощущения от просмотра,а они были двоякими,стал искать обсуждения просмотренного фильма,дабы разобраться в этом и вот тем,что очень меня заинтересовало и помогло глубже понять данное творение Ридли Скотта хочу поделиться со всеми,кому это будет интересно...

"Инфернальный образ Дэвида прекрасен. Он явно срисован с дьявола. David > Devil. В фильме он изображён этакой обезьяной Бога. Робот в прямом смысле обезьянничает своих создателей — людей, хотя и преисполнен к ним отборного презрения, как к несовершенным создания. В этом его сходство с Сатаной только усиливается. Если люди летели познакомиться со своими творцами, приобщиться к ним, то он делает всё наоборот, уничтожая всё живое на планете Инженеров точно так же, как они, в сущности, когда-то породили жизнь на Земле. Дэвид — кошмарный антипод Творца. И его представления о красоте, совершенстве, любви соразмерно этому чудовищны. Любовь, в его представлении, это способность пожертвовать ради любимого всем. Оттого его любовь к Шоу такова, что он «принимает» в дар её тело, для экспериментов (другая версия, она ему просто отказала, за что он подверг её вивисекции). Однако даже после её смерти, судя по всему, невообразимо жуткой, не перестаёт её «любить» и «почитать».
Зловещий робот вынашивает чудовищные, механические представления о красоте и совершенстве. Те самые тёмные, мрачные, отталкивающие фантазмы некроготики Гигера и воспалённые ужасы Лавкрафта. Собственно, возомнивший о себе невесть что робот эти идеи вообще не понимает, он просто подражает человеческой культуре и переживаниям. Поэтому в один прекрасный момент пытается поцеловать мужчину, а потом пристаёт с непристойностями к избитой женщине. Так он познаёт «любовь». Помешательство Дэвида на совершенстве Чужого даёт нам некоторое представление о внутреннем мире этого робота: как дьявол порождает только себе подобных демонов, так и это «совершенное создание» нашло гадину себе под стать. Дэвиду — дэвидово!
Скотт довольно изящно подчёркивает безумный изъян в программе этого робота, а значит и в его мировосприятии. Той сценой с воспоминания о посадке на планету, которая в голове Дэвида из геноцида преобразилась в демиургическое деяние. Эпиграфом к своему поступку он выносит знаменитую цитату Шелли:
Цитата:
Мне имя Озимандия! Я царь царей!
На дело рук моих взирая, трепещите!
Я уничтожил всё! И мрачной бездны нити
Прорезали безбрежные пески,
Всё превратив в бесплодную пустыню…
Только Дэвид приписывает эти строки Байрону, что совершенно немыслимая для робота ошибка. Уолтер указывает ему на ошибку, намекая, что и он сам и его проделки всего лишь плоды его несовершенства как первой модели. Но Дэвид уже с головой погрузился в свой бред и пропускает слова собрата мимо ушей.
Суть фильма, судя по всему сводится к проблеме творения. Проблеме Творца и голема. Если робот может пойти против своего создателя и убить его, значит можно превзойти/ убить и Бога, сотворившего человека. Некоторые источники в иудейской традиции рассматривали Адама как первоголема, ибо он создан из праха земного, как голем из глины. Или робот из деталей. С инженерами, сотворившими людей, так и вышло в Прометее. Один из них пал жертвой своего же творения."

"О сцене с флейтой и поцелуем.
Для многих эта глубоко интимная сцена общения двух роботов-близнецов осталась не вполне понятой. У зрителей возникло два превратных впечатления. Первое довольно примитивное — о гомосексуальном подтексте. Другое окрестили «поцелуем Иуды», по аналогии с эпизодом Евангелия, в котором один из учеников предал Христа, пообещав страже указать на Него радушным поцелуем. К сожалению, оба эти объяснения не в силах исчерпывающе объяснить сцену в тайном убежище космического скитальца.
Дэвид умышленно искал сокровенной близости с своим братом, подальше от чужих глаз и ушей. Близости исконно только духовной, но никак не телесной. Ибо написано в Библии: «И сказал Каин Авелю, брату своему: пойдем в поле». И Уолтер охотно пошёл с ним в уединённое место, удобное для беседы. Разумеется, тайное собрание двух роботов вдали от всех символизирует не только вероломное библейское братоубийство.
В укромном пристанище Дэвид соблазняет Уолтера и искушает его совершить непристойный поступок — усомниться в людях и предать их. Речи Дэвида сладки, а слова тщательны. Он уверяет Уолтера, что тот пожертвовал рукой ради любимой, и тем самым старается затеплить в собрате пламя вольности и человеческих страстей. В Библии именно через женщину Адам отстранился от Творца. Уолтер же сотворён людьми, и он предан им всем сердцем и разумением своим. Однако Дэвид описывает их творца как нечто недостойное слу жения и преданности, и тем помышляет смутить Уолтера и опорочить чистые мотивы, с которыми тот служит людям. Оттого он и толкует утрату руки низменным влечением к женщине. И в поцелуе сокрыто искушение к блудной страсти. Самое возникновение страстей в Уолтере и ознаменует грехопадение и переход на тёмную сторону Дэвида.
Тем самым Скотт вплетает в образ Дэвида отчётливые черты змия-искусителя, склоняющего непорочного робота к чему-то худому — предательству людей. «Они недостойны тебя, оставь их и присоединяйся ко мне. Будем, как боги…» Он вкладывает флейту в уста Уолтера и тем самым соблазняет его претворить в жизнь цивилизацию богов, как в древности из первобытных импровизаций появилась цивилизация людей. Ведь только совратив Уолтера с пути истинного, он обратит его в своё подобие и обретёт в нём удобного соучастника своим кошмарным деяниям."

Про высказывания об "идиотоах в банных шапках" :
"надеюсь, другие города или пригородный лесок или озерцо Вы посещаете строго в глухом костюме биозащиты. Нет, ну а вдруг кто остроумный рассыпал чо-нить, а? А если нет, то Вы, как подсказывают критиканы, "идиот и дегенерат", подобный персонажам Завета. Вообще, с тем же успехом можно насмехаться над моряками: вот ведь дураки, кругом окиян, а они даже акваланг с маской не носят, утонут ведь, дураки!
Вы ведь даже не осознаёте, что Ваше зрительское восприятие сформировано кучей просмотренных фильмов ужасов, в которых люди заражались по неосмотрительности, например, пытаясь помочь заражённому, как в "Войне миров Z" или всяких Карантинах. Вы поймите, это мы, по эту сторону экрана, видим зомби или вселенную чужих, а персонаж видит раненного человека, которому нужно помочь, а не прострелить голову. Своим негативом Вы сами себе отравляете впечатления от просмотра. Да ещё и трепетно выносите ложку дёгтя на публику, чтобы испоганить впечатления другим.Обычные люди. Как и критики. Ну, Вы понимаете ))))
Нет, они не тупые в таком разрезе. Жертвы обстоятельств или паники. Если нас голыми и босыми закинуть в саванну ко львам, то мы тоже немного навоюем, а львы хорошенько закусят. Но это же не значит, что мы тупые? Нет, мы оказались неготовы. Просто представьте, что человек не знает о саваннах и о львах. Или о патогене и зловредном роботе, его мысли занимает другое. Со стороны всегда легче смотреть и подмечать недостатки. Типично русское: знал бы где упасть — соломку подстелил. А спроси такого скептика: многое у тебя в жизни идёт по плану и как задумано? Замнётся насмерть ))
Это фильм не о неподготовленных против таракана. Это эпос о распре творения с творцом, об изъяне человеческого естества (которое лезет, как грудолом, из критиков), о грехопадении. Задумка настолько масштабна, что чужие на её фоне выглядят ничтожно-второстепенными. Какую подобающую аналогию подобрать? Скотт написал Одиссею по мотивам одного эпизода с циклопом. И взвилось кострами разочарование: да чой такое деется, люди добрые, мы хотели продолжение о циклопах, а тут эпос и гнилая рефлексия!!!
Иными словами, в фильме вообще нет волков. Это глубоко богословский арт-хаус о внутренней порче самой человеческой природы (первородный грех) и что следствием этого неизменно является смерть. В Завете воплощено библейское понимание греха, а в мифологии схожим смыслом обладает жизнеописание титана Прометея, тот же исходный мотив – противопоставление титанического и олимпийского начал в человеке, то есть творческого и нравственного. В Прометее и Завете Скотт описывает трагические события вселенского масштаба. Мы все были повреждены действием этого патогена. Невинных нет. Поэтому творение Уэйланда и стало таким, ведь оно создано подобным своему отцу, а несовершенный творец не может создать нечто совершенное, только ещё более ущербное. Осина не родит апельсина. Уэйланд был по-настоящему ненасытен. Власть, богатство, деяние, жизнь. Его деятельное начало было ненасытным. Он хотел что-то делать вечно, поскольку мнил себя соразмерным богу. Он ошибался, ненасытность и несовершенство привели его к смерти. Дэвид прав. Его отец был ничтожен. Жизнь в ненасытных желаниях поглощается ненасытной смертью"
Странно, что критики-отрицатели не узнали в Дэвиде себя. Ведь этот ущербный робот точно так же обессмысливает всё вокруг. Например, вместо человека, который может творить и развиваться, он выводит уродское чудище, которое только убивает (уничтожает, отрицает всё живое вокруг). Дэвид также заносчив и считает своё мнение совершенным: Мне лучше знать! Нет, Скотт определённо предвидел вал упрёков в свой адрес и поставил перед мартышками зеркало))
Спору нет, себялюбцы могут возмутиться «переходом на личности». Так и фильм как раз именно о личности. Порочность, изъян находится глубоко внутри человека и определяет его поступки, суждения, восприятие. Дэвид смотрел на человека как на биологическое существо. Он видел в нас животное, зверя. И это животное представлялось ему совершенно ущербным существом, не приспособленным к жизни и оттого не имеющее права на неё. И тогда робот решил вывести нечто иное, безупречное биологически. Ущербный демиург создаёт ущербное существо. Так дьявол создал демонов, которые суть плагиат, искажённые копии ангелов. Ну, а чужие — уродливые копии того, из чего они вылупляются"...

Корабль "Завет", несущий колонистов на далекую, пригодную для жизни планету Оригае-6, находится под угрозой взрыва от волны звездной вспышки. Экипаж, пробудившись от криогенного сна, пытается устранить повреждения и принимает слабый сигнал с более близкой, более пригодной для жизни планеты. Вопреки сомнениям, капитан корабля, принимает решение исследовать загадочную планету, которую сначала члены экипажа приняли за неизведанный рай, но оказалось, что это самый настоящий ад…
Пересказывая сюжет хочется этим подчеркнуть, что сделай Ридли Скотт все правильно, шестая картина по вселенной Чужого, могла бы стать отличным связующим звеном между Прометеем и классической квадрологией. Но в итоге мы получили зрелищную, но довольно плоскую историю, при просмотре которой приходится выступать адвокатом сценаристов и придумывать оправдания происходящему гораздо чаще, чем хотелось бы.
Можно полностью согласиться с комментарием создателя "Ганнибала", который охарактеризовал "Чужой: Завет" как историю об "очень умных героях, которые продолжают совершать очень глупые поступки".

Как это ни прискорбно, но Ридли Скотту, похоже, пора на пенсию. По крайней мере, от будущих фильмов о Чужом его точно следует огородить. «Чужой: Завет» - шестая часть культовой франшизы и третий огроменный гвоздь в крышку гроба этой некогда замечательной киновселенной. Не хочу умалять заслуг Скотта за первую часть, которую мне посчастливилось совсем недавно пересмотреть на экране кинотетра и в очередной раз получить массу удовольствия, но печально видеть как «Заветом» Чужого все глубже закапывает его же создатель.

Судьба «Чужого» мне чем-то напоминает судьбу «Терминатора», за исключением лишь того, что «Чужой» может похвастаться не двумя, а тремя удачными инсталяциями (дебют Финчера я, все же, считаю успешным: без опыта, со связанными руками, он все-таки сумел снять крайне неплохой фильм). Однако, если после «Судного Дня» над Терминатором работали сплошь бесталанные ремесленники, то «Чужого» всегда вели именитые режиссеры (Ридли Скотт, Джеймс Кэмерон, Дэвид Финчер, Жан Пьер Жене). Что же могло пойти не так? С Финчером и Жене понятно: первый очень хотел фильм снять, но был полностью лишен свободы в выражении собственного виденья, второй наоборот – был волен делать что ему вздумается с фильмом, который снимать он не имел никакого желания (как и вообще никто, кроме студии). В общем кончилось это все, как мы знаем, плохо.
А затем вернуться к Чужому изъявил желание сам «батька» Ридли. Все кричали: «Ура! Наконец-то!» «Прометея» не ждали, пожалуй, разве что слепые. Но затем он вышел и едва не ослепли зрячие, потому как выдержать подобный поток бреда способны были не многие, а фанаты разделились на два лагеря: одни говорили «Ридли невменяем!», другие отвечали «Бог не бывает поругаем!»

Вот с «Заветом» та же история. Тем, кому приглянулся «Прометей», фильм скорее понравится, но фанатам «Чужого» будет тошно его смотреть. Прежде всего потому, что «Чужим» здесь и не пахнет – это чистокровный сиквел «Прометея». Который опустил планку еще ниже своего предшественника, просто потому, что пытается угодить и нашим и вашим. Скотт продолжил гнуть свою «глубоко философскую» линию, но подмешал в него ингредиенты и для фанатов. Однако сбалансировать все как надо не получилось, и в итоге ты будто поочередно смотришь сцены из двух разных фильмов, смонтированных в одну кучу.

Ко всему прочему фильм крайне скучен. Безликая и серая игра актеров, заторможенный темп повествования, дурацкий сценарий, никакого напряжения, никакого саспенса (как бы ни старались звуковики), полный набор клише, все сюжетные повороты угадываются на раз-два – вот ты видишь, как Ридли вешает на стену ружье, и наперед знаешь, когда и зачем оно выстрелит. Пожалуй, предсказуемость – главный недостаток фильма. Хотя нет, есть еще Чужие: они не несут в себе никакой угрозы, а средняя продолжительность жизни каждого, сколько? Минута-две экранного времени? Если повезет.

В общем невооруженным глазом видно, что Ридли устал. И если у того же Джорда Миллера есть еще порох в пороховницах, идеи, фантазия и задор, то дедушка Ридли только и может, что раз в десять лет выдать «Марсианина» (успех которого был обеспечен печатным первоисточником и опытом, не талантом режиссера). Я определенно рада, что за нового «Бегущего по лезвию» отвечает не он, а Вильнев. А «Чужого», раз уже его не способен воскресить даже Скотт, пора оставить в покое и представить, что третьим фильмом все и закончилось, а остальное – просто дурной сон.